7 мая в столице Иордании Аммане состоялся благотворительный вечер, который провела Международная академия черкесской культуры (ICCA). В качестве одного из гостей была приглашена Мадина САРАЛЬП для показа одной из своих коллекций. Кроме того, из Адыгеи на мероприятие поехал Аслан ТЛЕБЗУ – гармонист, музыка которого очень популярна в диаспорах и министр культуры Республики Адыгея Мухамед КУЛОВ. Состоявшаяся накануне 21 мая – годовщины окончания Кавказской войны, эта поездка оставила противоречивые впечатления. Именно о них я постараюсь рассказать в своем небольшом очерке.

ЗЕМЛЯ

Мы прилетали в Амман поздним вечером, самолет постепенно снижался, и в закатном свете под его крылом открывалась картина иорданской земли: пустыня в клеточку – там, где возможно растут оливковые деревья… Поневоле мы сравнили это с той картинкой, которую видели, улетая с родины – зеленеющие леса, горы, поднимающиеся выше облаков, распаханные поля. Контраст был настолько сильный, что трудно себе представить, как больше века назад адыги-мухаджиры были вынуждены фактически начинать здесь жизнь с самого начала.

Приезжая в какой-то город или на новое место, бывает, несмотря на любопытство, испытываешь облегчение от мысли, что через несколько дней вернешься домой. Не могу понять, каково это, жить на чужой земле, вдыхать незнакомый воздух, смотреть изо дня в день в другое небо без надежды когда-либо вернуться домой. Жить в полной неизвестности и оторванности от корней, от своей земли, готовить непривычную еду и несмотря ни на что подняться, избавиться от жалости к себе и сохраниться в своей этнической уникальности. Эта сухая желтая земля иорданской пустыни приютила адыгов и дала им много возможностей, стала для многих из них настоящей родиной и наверняка, возвращаясь на Кавказ, они часто видят во сне каменистую почву, на которой, кажется, богатый урожай дает только олива.

ЯЗЫК

Общаясь с адыгами в иорданской диаспоре, понимаешь, что главным фактором самосохранения стал язык. Ревностное желание научить детей говорить и думать на родном языке сегодня единственная возможность сберечь себя. Именно язык – адыгэбзэ – стал для зарубежных адыгов связующей нитью с прошлым, с историей, с землей предков… К сожалению, чем моложе поколение, тем меньше среди них остается носителей языка, но несмотря на это Адыгэ Хасэ Иордании делает все, чтобы оттянуть процесс языковой ассимиляции. Мы посетили детский сад для адыгских детей, где занятия проводят на родном языке, учат детей национальным танцам.

Именно сила языка заставляет многих из наших соотечественников возвращаться домой – в нем тоска по родине, в нем надежда, генетическая память. Недаром Сергей Довлатов, живя в эмиграции говорил, что в изгнании скучаешь не по березам или полям, а именно по языку. Роль языка в самосохранении этноса невозможно переоценить.

Удивительно ощущать, как легко найти общий язык с теми, кто по воле истории оказался в такой дали от нас. Неважно, к какой этнической группе адыгов относятся те, с кем ты говоришь – само звучание речи уже ласкает слух, и услышать их на другом конце земли сродни чуду. Сам факт того, что оказавшись в чужеродной географической и климатической среде, фактически в культурной изоляции и состоянии психологического коллапса, адыги сберегли свой язык, является свидетельством этнической силы воли и стойкости.

НАРОД

Порой складывается ощущение, что разбросанные по разным частям света адыги – это лишь осколки существовавшего некогда народа. Но стоит посетить диаспору, что понять: это не осколки! Словно разобранные части паззла, они легко соединяются в единое целое, и чем с большим количеством людей знакомишься, тем сильнее ощущаешь взаимосвязь всех частичек. Самой большей силой притяжения для них, конечно, является язык, но помимо этого есть еще множество факторов, которые делают возможность ощущения единства этноса, невзирая на разлуку и многолетнюю информационную изоляцию. Это прежде свод морально-этических правил, который адыги называют Адыгэ Хабзэ. Соблюдение этих неписанных правил, следование им в любых жизненных ситуация стало профилактикой растворения и исчезновения черкесов с этнической карты мира.

Общаясь с зарубежными адыгами, находя среди них воплощение этнического нравственного идеала, невольно удивляешься этому факту: после стольких лет изгнания, они сумели сберечь представление о нем и умеют соответствовать ему.

РЕАЛЬНОСТЬ

Конечно, реальность далека от радужных представлений о ней. И несмотря на все, о чем я говорила выше, очень малый процент адыгов иорданской диаспоры решатся на возвращение на родину, и процесс языковой и культурной ассимиляции не замедляется – лишь набирает обороты… Утраты, которые мы как народ за время Кавказской войны и весь последовавший за ней период до сегодняшнего дня, почти невозможно осмыслить и оценить.

И все-таки уныния эта поездка в Амман не оставила. Может быть, потому что мне часто вспоминается один момент: во время торжественного ужина Международной академии черкесской культуры танцевальная пара исполняла Кафу. Комок подкатил к горлу от мысли (или скорее ощущения, догадки): сколько поколений наших предков страдали в изгнании, мечтали о возвращении без надежды на исполнение этого желания, и их спасли от смерти две вещи – культура и любовь. Продолжая влюбляться, изучая мир вокруг себя, помня об истоках, адыги явили миру – но, прежде всего, самим себе – пример удивительной жизненной силы. Наше поколение обязано перенять эту силу и найти способ не дать частичкам адыгского паззла отдаляться друг от друга. Наверняка это потребует титанических усилий, но если мы их не предпримем, то обречем самих себя на исчезновение.

Марина БИТОКОВА